Она стояла, облокотившись к деверь и скрестила руки на груди. Пристальным взглядом она прожигала сидящую напротив женщину. Это было даже не любопытство, иногда Монику тянула к таким странным тайнам.
- Ну, как я поняла наклейке, что это Аспирин ты не поверила…И правильно сделала – Камилла усмехнулась и подняла свои голубые глаза прямо на доктора Браун. – Это Преднизолон. – Несколько секунд она, не моргая, смотрела на светловолосую девушку. А затем более тихо добавила: - У меня Лейкоз. – и отвела глаза в сторону.
Глаза Моники расширились, а внутри всё сжалось. Но она не показывала виду. Лишь тихо подойдя к столу, начала собирать разбросанные таблетки обратно в баночку. И опять ушла в свои воспоминания.
Мы каждый раз оправдываемся, уверяем, что просчитали всё до мелочей. Ничего сложного, просто нужно запретить себе одно и позволить думать о другом, постараться не повторять собственных ошибок. Это так просто.
Теоретически. На деле, – о каком контроле мы говорим?
И действительно всё было несложно. Поначалу.
Но всё обязательно не будет так, как запланируешь. Особенно если не допускать даже возможности любых неожиданных событий, способных разрушить все планы.
Они могли быть просто друзьями первые несколько лет, а потом всё сильнее привязываться друг к другу, может даже быть какое-то время вместе…  Но не кажется ли вам, что это было бы слишком просто?
Нет, с самого начала всё шло не так, как должно было. Как раз тот самый случай, когда, встретив однажды кого-то, понимаешь, что отношений не избежать, какими бы они не стали в дальнейшем.
В конце всегда задумываешься о начале, неужели она сейчас именно в конце? Ведь теперь право выбора за ним, все карты в его руках. Она открылась. Его ход. Хотя она уже знает, как он пойдёт. Но он медлит. Он же уже давно все решил, тогда, почему медлит? Чтобы она прочувствовала побольнее его еще не нанесенный удар?
Надежа умирает последней... тихонечко задыхаясь, без излишней показательности. Угасая, с каждым днем становясь все меньше, переставая давить на осколки, того, что раньше билось где - то в районе груди.
Собрав все таблетки в баночку, Моника с ухмылкой посмотрела на Камиллу.
Наверное, ты ждешь от меня сочувствия? Тогда я тебя растрою. Если ты будешь сидеть и жалеть себя, то ничего хорошего из этого не выйдет. Если я не ошибаюсь, у тебя умерла мать? А с таким диагнозом тебе осталось жить как хорошему ситкому. Если ты думаешь что даже при другой истории твое жизни ты была бы несчастна, то тогда не стоит винить вселенную за то что подбросила тебе столько проблем.
Вдруг в руку, как Будто впилось тысяча иголок. Женщина выронила пузырёк с таблетками и начала сжимать, разжимать руку.
Проклятье!
Приступов не было уже довольно давно, но как говориться, ничего не проходит бесследно.

-начало игры-

Сегодня настроение Моники оставляло желать лучшего, в чем скорее всего была виновата необходимость торчать в больнице, зная, что ни одной операции на ближайшие три дня запланировано не было, но даже не это было самым страшным для доктора Браун. Ну, подумаешь, настали очередные серые рабочие будни, наполненные рутиной и бумажной волокитой, такую мелочь можно пережить играючи, а потом забыть как глупый ночной кошмар и снова вернуться к привычному ритму жизни. Страшнее было другое - рабочее однообразие сводило с ума, точнее необходимость принимать пациентов и говорить с ними. И после шестого аппендицита за день самооценка опустилась до уровня попугая. И неудивительно, а вы попробуйте шесть раз подряд повторить одни и те же рекомендации, при этом быть приветливой и доброжелательной.
Хм, любопытно, а каково ребятам из мед.  персонала? Там же наверно совсем дурдом - начала незаметно для самой себя отвлекаться от работы Браун.
Хватит - пробормотала девушка, выставив за дверь очередного несчастного школьника, пострадавшего от неправильной посадки за партой. - Хватит, или я свихнусь.
Она стойко вознамерилась слинять сегодня с работы, но перед этим высказать свое фи начальнику по поводу необходимости вот так тратить время. В конце концов, именно ее всегда вызывают на срочные вызовы и экстренные операции в любое время для и ночи. При этом, ни разу не упрекнув никого, даже когда ее вытаскивали из постели на совсем банальные и несложные случаи,  и кому-то пора бы уже начать иметь совесть, а не садиться на шею и свешивать ножки. А еще она же давала клятву Гиппократа, в которой обещала не навредить. Но если ей сегодня еще раз придется повторить про искривления позвоночника или «безумно страшный и опасный» аппендицит, то она сама лично удушит какого-нибудь нерадивого ученика или собственно главврача, чтоб неповадно было в следующий раз так злоупотреблять ее временем и терпением. Довольная ходом своих мыслей Моника, она направилась в сторону кабинета готовая уйти домой. И главное плевать, что начальству это не понравится, она заслужила пару полноправных выходных, она не машина и хочет нормально отдохнуть! Громко цокая каблуками по коридору, Браун уверенно шла  и, зайдя в кабинет, аккуратно опустилась на кресло возле окна, тяжело вздохнула и решила провести немного времени здесь. На улице всё расцветало, начало мая, и женщина поймала себя на мысли что на улице даже теплее чем в кабинете. Откинувшись на спинку кресла и медленно поворачиваясь вокруг своей оси, Моника смотрела в потолок и пыталась не думать обо всех больничных делах. В придачу эти абсолютно непутёвые интерны, которых в больнице развилось уж слишком много, каждый раз мозолили ей глаза, ещё большее, ухудшая настроение. Как не странно ехать домой женщине уже не хотелось, потому, что она прекрасно понимала, что дома не на много веселее, чем здесь. Переведя взгляд на часы, Моника, наконец, поняла, что сейчас всего лишь без дести час и ей надо оставаться в больнице до самого утра. А то «вдруг что». Что может случиться ночью? Ночью все нормальные люди спят, ну или хотя бы не торчат на работе, ничего не делая. Хотелось оказаться где-нибудь на острове. Но более чем обитаемым. Ей хотелось экстрима, вечеринка и приключений. Моника не припомнит, когда ей стали нравятся авантюры, но, то, что экстрим это ей она знала точно. Встав с кресла, женщина медленно подошла к окну и, открыв его, ощутила всю прелесть весеннего воздуха. Такого тёплого и лёгкого, что сразу вспомнилось детство. Поездки к бабушке в деревню, огромноё поле, простор, свобода и полное одиночество. Иногда она думала, а какой она была в детстве? Сейчас её характер, мягко говоря, не подарок, а ребёнком она была такой же? Своенравная, упёртая, как баран, ироничная и остра на язык - не очень хорошее описания для идеального ребёнка. В кармане белого, медицинского халата, оставленного на кресле, завибрировал телефон.
Если это очередной школьник или аппендицит, я без скальпеля сделаю операцию - раздражённо подумала женщина.
Да? - резко произнесла женщина, явно не довольная таким неожиданным звонком.
Доктор Браун? У нас новый пациент, и у него нет аппендицита - предвидя вопрос женщины, прозвучал голос с другой стороны провода.
Чёрт! Придётся идти - пронеслось в голове женщины.
Накинув халат и собрав в карман всё самое не обходимое, Моника с видом человека который готов расстрелять каждого кто попадет в её поле зрения. Выйдя из кабинета её взгляд, сразу упал на девушку стоящую около окна. Даже со спины Моника узнала в ней своего интерна Надю Саат.
Ну что ж не самый лучший вариант, но лучше чем ничего - подумала Моника.
Доктор Саат, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет, у нас новый пациент - чуть крикнула Моника и вернулась обратно к окну-весёлая будет ночка.
И она улыбнулась.

Открыв дверь кабинета, Моника с уставшим видом сила на кресло около окна. Вроде бы она только что выходила из этого кабинета, но там, в палате она открыла для себя нечто новое. Нечто, совсем не похожее. Эта девочка… Абсолютная противоположность Моники. Такая жизнерадостная, как маленький огонек. И ординатор, наверное, была когда то такой. Она вытащила из сумки ещё не открытую пачку «Marlboro». Она вроде уже не курила. Только в тихоря, выходила на балкон и могла выкурить пол пачки. Они помогали ей думать. Она вдохнула этот дым. Он убивает. Да. Не раз она читала на пачках эту уже приевшуюся фразу «Курение убивает». Но она лучше перестанет читать, чем бросит их.
Они были очень счастливы. Счастливы так, как это бывает, когда двое взрослых людей понимают, что их тоскливое, внешне безмятежное существование, не обязательно должно быть лишь таким. Что довольно повернуть ключ, толкнуть дверь, и перед тобой распахнется целый новый мир, сверкающий и переливающийся. В этом мире ты уже не будешь одинока. Вся твоя неприкаянность, бесприютность, иссушающая пустота останутся там, за дверью.
Отныне все изменится, рядом с тобой будет тот, кто подарит всю нежность, все тепло, на которые способно сердце. Ощущение острого, пронзительного счастья заполнит каждую клеточку тела, и тебе захочется кричать об этом. Тебе не будет больно, не будет страшно. Все сомнения уйдут, и ты почувствуешь, что у тебя выросли крылья. Этот новый мир станет твоим домом, на смену осторожному удивлению придет благодарность и уверенность.
Наверное, это и есть любовь. Чувство, которое заставляет счастливо смеяться без причины, из-за которого ты ищешь его взглядом, а, найдя, оказываешься не в силах отвести глаза, из-за которого ты просыпаешься утром с улыбкой, зная, что он безошибочно поймет, почему ты улыбаешься, несмотря на то, что за окном ливневый дождь и надо выбираться из теплой постели, тащиться на работу.
Все это так. Есть только одно «но» - никто не гарантирует, что в какой-то момент тебя, не вышвырнут из этого мира. Вышвырнут грубо, оскорбительно, не трудясь ничего объяснять. Вышвырнут, захлопнув за тобой дверь. А ты останешься стоять, ошеломленная, в горьком недоумении, едва веря, что это произошло. Обида придаст тебе сил, ты станешь стучать, в надежде что тот, кто остался внутри, одумается и откроет. Но за дверью будет тихо, оставшийся там будет мрачен и непреклонен.
Наступит момент, когда, устав стучать, ты скажешь себе «хватит» и будешь стоять, положив ладонь на гладкую поверхность двери и прижавшись к ней пылающим лбом. Ты будешь стоять, чувствуя, как едкое, жгучее отчаяние медленно затапливает все внутри, поднимается к горлу, мешая дышать. Дрожа всем телом, ты станешь унижено молиться, чтобы все это оказалось лишь дурным сном. Но в душе ты будешь знать, что это реальность.
Ты снова окажешься в сером, безликом мире, не подозревая, что в тот момент, когда ты переступила порог, мир, оставшийся у тебя за спиной потускнел и утратил волшебный блеск, став зеркальным отражением той унылой реальности, в которой оказалась ты сама.
И ты уйдешь. Уйдешь с высоко поднятой головой, собрав осколки гордости, скрыв за ослепительной улыбкой невыносимую боль. Главное, не оглядываться. А начать сначала ты сумеешь, ты всегда была сильной, просто на какое-то время забыла об этом.
А потом появится надежда и…
И она поняла, что это и происходит с ней. Её отношения с мужем, уже нельзя было назвать семейными. Вечные ссоры, крики, рыдание в подушку, а потом улыбаться друг другу как не в чём не бывало.
Что будет потом? Потом всё сначала.
Сначала будет счастье, так сказать доказательство самой , себе что счастлива. Что сделала правильный выбор. Так должно было быть. Что она не жалеет о своем решении.
Затем придет разочарование, опять одинокая квартира, одинокая бутылка бурбона, одинокая спальня, осознание пустоты. Мысли уже будут другого типа: "А может и правда надо было...". Воображение рисует картины того что могло бы быть, отчего на душе становится еще паршивей.
Позже приходит гнев. Гнев на себя. За всю эту ситуацию, за то, что ничего не сделала, ничего не предприняла, чтобы что-то изменить, и этот шанс ты упустила. Упустила единственную возможность как то поменять свою жизнь. Она будет срываться на друзьях, знакомых, пока кто - нибудь из них не объяснит, что это не они причина, и не они виноваты в том, что она несчастлива. И она будет срываться на нём, в отместку за ту возможность, жить лучше которую он подарил, а потом сам же и забрал. Плевать что это не правда, что он не виноват, но лучше винить во всем его -так хотя бы не будет больно. И она тем самым все дальше отстранит его от себя.
Потом будет отчаяние, отчаянные пьяные попытки все вернуть, сделать хоть что то, чтобы потом себя не винить, чтобы болело не так сильно. Но не думаю, что он будет рад лицезреть её в 3 часа ночи, чтобы послушать, что она не права.
Что потом? Потом она поймёт что все. Что это и, правда, конец. Что она могла, но не захотела. И каждый раз он даже своим видом будет напоминать ей, что она что - то не сделала, что она не права. А она не любит быть исправленной. Это будет раздражать, она будет его избегать, избегать своих ошибок. Она попытается сделать так, чтобы его не было рядом. Вычеркнуть из жизни, как пройденный этап.
Смирение-вот что будет дальше. Она поймет что все. Что ничего не вернешь и ничего не изменить, как не пытайся. И просто смирится.

Они были так близко к друг другу, что в какой-то момент, она поверила в иллюзию. В иллюзию счастливой семенной жизни.  Он смотрел в её глаза, пристально, не отрываясь, проникая в самую душу.
- Мон шер,  – она подошла ещё ближе. Ощущая его тело своим. Ловя его безумные взгляды, медленно словно чего-то, боясь, она всё ближе и ближе приближала свои губы к его. Алые губы горели пламенем, и было понятно, что уже просто так это не кончится. Было ужасно тихо. Такая тишина просто сводила с ума, выводила из равновесия, перемешивала все мысли, был слышен бешеный звук её сердца.
- Я люблю, когда ты лжешь. – Рывок и она прижата к нему плотнее. Его рука скользит по ее ножке, приподнимая халат, исчезая где-то за юбкой, а серые глаза смотрят пристально, изучая каждую вздрогнувшею морщинку, точечку и складочку на ее лице. Его улыбка становится хищнее, опаснее. Рывок, и Моника прижата к двери, с достаточной силой ударенная об нее спиной.  Безумная боль, медленно , с точностью хирурга пронизывала всё тело, от чего становилось не по себе. В её глазах появился страх, непонятный, необузданный страх. Страх того чего она всегда хотела. Страх человека, которого когда любила. Она напряжена, но сознание абсолютно чистое и ясное, она просто хочет перемен. Кровь начинает все громче стучать у неё в висках. Он цеплял её взглядом, она чувствовала его прикосновения на своем теле. По телу пробегала лёгкая дрожь. Она не знает, чего же она так боится. Поворот и их губы снова на опасном расстоянии, обжигая кожу дыханием. Его руки путались в её светлых волосах, дыхание пронизывало до самого сердца, от каждого не осторожного движения она вздрагивала. Но не хотела, что бы он уходил. Не хотела, что бы этот момент закончился. Она хотела, что бы он длился вечно. Но всё не вечно. Он подался немного назад, поднимая руки и вдыхая полной грудью, сделал несколько шагов назад. Она стояла у двери. Она смотрела на него. Впритык пронизывая, пытаясь, что-то прочесть в его глазах. Разворот и он стал к ней спиной, расстёгивая халат и медленно его, откидывая на стул. В этот момент ей показалась, что она перестала дышать.
- Ты врешь, на каждом шагу и на каждом слове. Ты вся пропитана ложью, что ж уж удивляться, что наша постель давно похожа на ледяную глыбу. Молчи! – Он раздраженно повысил голос и обернулся. В его глазах был холод, ненависть от которого становилось не просто страшно, а жутко. Дрожь усилилась, и она прижалась к двери всем телом, пытаясь не смотреть в его глаза.– Я знаю, что ты скажешь. Может, придумаешь что-то новое? Моника, по самое, понимаешь! По самое! – И тут он уже закричал, да так, что его точно слышали за пределами кабинета. – Ты не выносима! Хочешь казаться правильной?
Она смотрела на него, широко раскрыв светлые глаза. Они часто ругались, но не так. Обычно их ссоры возникали из-за глупых бытовых проблем, а сейчас всё было иначе. Он кричала так что внутри всё свернулось, а в душе так щемило что хотелось взять и вырвать сердце, лишь бы не чувствовать это поганую боль. Он направился к женщине и дернул стул, что попался на пути к ней и тот с силой отлетел, ударяясь об стену. Моника зажмурилась и боялась сделать лишнее движение.
- Имей смелость признаться, что все, разлюбила! Черт…
Мужчина развернулся и направился к окну. Моника отошла от двери, и на место страху пришёл какой-то странно пагубный интерес.
-Повтори ещё раз, что ты только что сказал? Разлюбила? Так ты считаешь то что в нашем недопонимании виновата я? А тебе не кажется дорогой что это уже эгоизм?-теперь Моника узнала свой голос. Надменный, чёткий и уже такой родной. Она его уже не боялась. Непонятно почему, но она чувствовала превосходство над мужем.
Он постоянно пытается запомнить её, запечатлеть на сетчатке своего глаза. Наверно, чтобы сохранить этот образ, на всякий случай. Утешаться им.
Он приходит к ней в кабинет, ради того, чтобы направить мысли в очередной раз в свою сторону. Чтобы не дать о себе забыть. Да она собственно и не забывает. Хотя особых надежд по поводу этого и не строила, но он слишком много для неё значить. Она боится его. Она боится, что слишком сильно привяжется к нему, а он сделает больно, знает, он это умеет. Боится, в какой - то момент сорваться, и попасться в его ловушки, и тогда уже ничего вернешь и не сделаешь вид, что ничего не было. Её и так все устраивает. Слишком много поводов бояться. Оказывается, она - та еще трусиха. Поэтому надо отдаляться. Потихоньку. Надеется получиться отвлечься. От мыслей о нем. От мыслей о том, что бы было, если бы она перешла черту. Он был её. Но насколько? И была ли она счастлива? Риторические вопросы. О них можно думать вечно.
Они  редко говорят о мечтах, о желаниях. Если  они и так боятся в них признаться? Боятся ощутить их в полной мере. Наверно не хотят что то менять, делая все ради удобства . У них такой стиль общения... Проходя мимо, они пытаются сделать вид счастливой семьи. Просто они такие люди. Врывается  в её кабинет, как будто чувствует, что у неё сегодня не самый лучший день, и опять заставляет сфокусировать все мысли на нём. В очередной раз, показывая ей кто она. Чья она.
- Я иногда тебя так ненавижу, Моника. Просто до самого дна души. Ты губишь меня, всю мою жизнь. Но знаешь в чем беда? – Виктор развернулся, бросив это окно и попытки. Он ловко пересек разделяющие их пространство, не сводя с нее своих серых глаз, приближаясь, как тигр к добычи. В глазах опять поселился страх. И уже сама медленно отходя, она приближается к двери. Секунда, другая и он снова прижимает её к двери и тут, наклоняясь, он шепчет так тихо, что она могла лишь прочесть по губам смысл его фразы:
- Беда всегда с тобой Моника. А она в том, – он глубоко вздохнул и закричал, ударяя рукой дверь над ее головой, - что я без тебя не могу жить.
Она вздрогнула и пригнулась. Ещё бы несколько миллиметров и её голова приобрела бы новую форуму или того хуже, на лице появился бы макияж.
- Я не заслуживаю тебя,-  вдруг сорвалось в этой странной тишине. - Черт!
Моника стояла в изумлении. Кажется, она вообще перестала его понимать. Несколько секунд назад он чуть её не убил, а теперь говорит, что её не заслуживает.
Он всегда бежит от себя. С кем поведешься, как говориться. И она тоже начинает бегать. Нет. Ей это не нравится. Так определенно нельзя. Она настолько хорошо его знает, что начинает черпать его качества. Нужно срочно разбавить свою жизнь, чтобы не было передозировки.
Ну вот. Он снова показал, что она не может абстрагироваться от ненужных мыслей о нём. Глупо. Но ведь он пришел. Значит и он не может избавиться от мыслей о ней. Они опять связаны. Петля. И она опять думает о нём.
-Знаешь, ведь мы когда-то любили друг друга. И дня без друг друга не могли провести. Мы и правда были счастливы, как только может быть счастлив человек мы были счастливы. Во всяком Случаи я.-голос звучал прерывисто, в захлёб- А что изменилось? Объясни мне? Что произошло, почему мы так часто и безумно ругаемся? Когда ты последний раз говорил что любишь меня? Когда мы последний раз проводили вдвоём день? Когда мы начали отдаляться? И почему я больше тебя не люблю?-речь превращалась в истерический крик. Глаза стали красными, а лицо распухло от слез-Скажи, почему, ты меня больше не любишь?
Просто они такие люди, вместо да, говорят, нет, вместо нет - да, чтобы было больше причин для споров, и вследствие - для общения. И эта необычная тактика, направленная, в сторону друг друга всегда работает. Потому что они прекрасно понимают кто они.Чьи они.

Она аккуратно опустила хрупкое тельце на край стола. Все её слова, они как будто пролетали мимо него. Он абсолютно не слушал ей, как в прочем и всегда. В душе поселилось какое-то гадкое чувство из разряда: «Швырнуть бы в него чем-нибудь тяжелым,  что бы заткнулся». Морально она была полностью истощена. Вечные ссоры выводили её из себя, и хотелось стать страусом. Зарыться с головой в песок и сказать: «Я в домике». Она тяжело выдохнула и запрокинула голову назад. Она перестала замечать маячившегося мужа, она просто устала от этих вечных выяснений отношений.
Тишина… Ей кажется, или время и вправду остановилось? Всё замерло, как будто нажали на кнопку стоп, просто так, по собственному желанию. Единственное, что ты можешь слышать, так это свое сердце.
Прислушайся к нему. Слышишь, как оно стучит? Нет? Оно стучит так бешено-быстро, как будто сейчас вот-вот выскачет. Неужели ты его не слышишь?! Или ты просто не хочешь прислушаться к нему? Ещё бы… После всего, что сейчас произошло, ты в последнюю очередь хотела бы не только не слушать, но и не слышать своё сердце. Почему? Ты и сама прекрасно знаешь… Опять нет? Прислушавшись к нему, тебе захочется вернуться обратно. Прислушавшись, ты не будешь сидеть здесь несколько часов, вся согнувшись, толи от боли, толи от страха, толи ещё от чего-то. Ты не будешь пытаться себя успокоить, пытаться сосредоточится, собраться с мыслями. Ты ничего этого не будешь делать. Опять почему? Ответ прост. Ты будешь бежать к нему, как можно быстрее. Ты будешь стучать в открытую дверь, и со слезами на глазах, шептать "прости". Ты подойдёшь к нему, посмотришь в его серые глаза. Слова не нужны. Глаза сами всё говорят за вас обоих. Ты подойдёшь к нему, опустишься рядом. Ты сожмёшь свою руку со своей, показывая, что ты рядом с ним. Ты никуда не ушла. Ты прикоснёшься своими губами к его губам, и будешь ждать его решения. Неважно сколько. Это не имеет значение. Важно лишь то, простит ли он тебя. Примет ли обратно. Доверится ли. Он вправе этого не делать, она не заслужила его прощения, и она это знает. Но она сделала шаг на встречу. Теперь всё зависит от него. Простит ли он тебя? Но ты этого не узнаешь, потому что ничего не сделаешь для того чтобы понять какое он принял решение. Потому что, зная слабость своего сердца, ты заранее поставишь между своим сердцем и разумом, если и не Великую Китайскую стену, то хотя бы ледяную, но от этого не менее крепкую.
- Ты не любишь меня. Даже если ты сейчас скажешь иное, твои глаза говорят мне о другом. Моника, я не люблю тебя. Я ненавижу тебя. Я так тебя ненавижу. Ты мне всю душу вывернула. Пустота…-прозвучало где-то рядом, но Моника так и не открыла глаза.
Он прав. Они ненавидят друг друга, до безумия, до скрежета в зубах. Да они просто мазохисты, что всё это время вместе. Они раздражают, бесят, изводят друг друга. Они уже не любят, но почему при одном взгляде она теряет голову? Почему она не может сказать, что ненавидит? Почему она так долго с ним живёт? Почему не на один из этих чертовых вопросов, у неё не было ответа?
В один миг надоедливый телефон моментально пролетает над её головой и вдребезги разбивается об стену.
-Это был, кстати, мой любимый телефон-как-будто для себя произнесла Моника.
Когда за Виктором захлопнулась дверь, она выдохнула и запрокинула голову назад.
Твое сердце кричит, что надо вернуться, что надо остаться. А разум твердит, что нужно уходить. Что ты уже поставила точку, последнюю в ваших отношениях. Конец истории. Выбор был сделан, и сожалеть о нем уже нет никого смысла. Ведь то, что сделано уже не вернуть. Боль, которую ты причинила уже не излечить. Ложь, которую ты сказала уже не исправить. Ведь тебе он уже не поверит. Да и что там. Ты сама уже не веришь всё, что говоришь, ведь так? Видишь? Нет никого смысла что-то менять. А сердце… оно переживет. Пережила же предыдущие потери, и эту переживёт. Знаю… Эту труднее. Ведь трудно жить дальше, когда знаешь, что виновник боли любимого человека- это ты.
Она как всегда заведёт машину, и поедет к себе домой. Там будет плакать. Она наконец даст волю своим эмоциям. Но не на долго. Завтра она уже будет как прежде железной леди. Не давая никому, даже самой себе повода понять, что произошло. Никто не увидит её слёз завтра, а сейчас свидетелем её слабости будет лишь она сама. Она будет всю ночь думать о нем. Будет вспоминать всё, что было у них. Она будет вспоминать их споры, ссоры и даже скандалы, их победы и неудачи, слёзы и улыбки, нежные прикосновения и страстные поцелуи. Всё, что их когда то связывало. И она будет помнить это всегда, но тщательно скрывать эти воспоминания от себя, не давая эмоциям взять вверх над своей гордостью. Последние воспоминания о нем и последнее желание…
Как же всё-таки хочется вернутся и остаться с ним.
Как будто услышав её мысли, он со скоростью ветра влетел в кабинет и подхватывая ее на руки, безумно покрывая поцелуями.
- Я люблю, когда ты лжешь…
Она засмеялась, развивая золотистые волосы по воздуху. Улыбкой затмевая рассвет, она, аккуратно прикоснувшись тонкими ножками до пола остановилась. Она улыбнулась. Теперь мягкой, уставшей улыбкой. Она понимала, что ненавидит его, но только он может сделать её счастливой.
-Мы с тобой просто два идиота, которые мучают друг друга. Мы любим друг друга, но по своему, не так как остальные. Мы причиняем, друг другу боль, но всё равно понимаем, что даже дня не может провести раздельно. Мы просто мазохисты, но мы счастливы. Правда, счастливы. У нас с тобой просто своеобразная любовь. И знаешь, что я думаю? Такую сволочь как ты, кроме меня некто не вынесет.
Она ещё раз улыбнулась, и в глазах появился легкий блеск. Открыв окно, она впустила тонкие лучи солнца в кабинет. Ещё один рассвет, ещё одна ссора и ещё одно перемирие. У них так всегда.

Выглядеть дружелюбно иногда на много сложнее чем, кажется. Бывают моменты, когда хочется послать всё к чертям, сказать человеку что он умрет через несколько дней, наплевать на этикет, на мораль, на чувства. Но нельзя. Нужно улыбаться и говорить, что всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо.
Обстановка была нагнетенной. Эти белые стены уже сводили её с ума. Каждый день в больнице кто-то умирает. И зачастую многие даже об этом не знают. Эта новая пациентка понятия не имеет, кто раньше лежал в этой палате и что с эти человеком теперь. Моника не успела произнести новую фразу, как в палату вбежала девушка.
-Доброй ночи! – воскликнула вбежавшая девушка, - я Алекс
Взгляд Моники оглядел гостью сверху вниз несколько раз. Лицо было ужасно знакомое, но женщина не могла вспомнить, где, же её видела. Девушка так светилась, словно лучик солнца в эту тоскливую ночь. По логике Моника должна была заразиться этим весенним настроением, но, как известно женщины не логичные существа. Взгляд был холодным, и в нём было пренебрежение, если не сказать презрение. Моника даже начать говорить, как брюнетка выхватила из её рук папку с историей болезни пациентки.
Что за? Да кто она такая?
Женщина начала прожигать взглядом эту девицу. Злость, какое-то странное чувство, как будто у тебя отобрали что-то ценное, но ты не можешь это забрать обратно. Хотя почему не можешь? Всё-таки Моника не кто-то там, а старший ординатор и на худой конец лечащий врач.
Вдруг пациентка хотела начать говорить, но она начала кашлять очень хрипло, от чего рука легка на какую-то область живота, пытаясь ладонью накрыть боль и успокоить. Моника забеспокоилась и перевела взгляд на пациентку. Однако подавив кашель, девушка, наконец, то глянула на вбежавшую Алекс, и сипло начала говорить:
- Какой смысл в этом? Просто лишний раз будете меня мучать...- мотнув легонько головой глаза перешли к молоденькой девушке, и она усмехнулась - Не дай Бог тебе оказаться на этом месте, шла бы ты лучше отсюда...все эти больницы убьют в тебе весь тот позитив и энергию которой ты обладаешь.
Моника ухмыльнулась.
А она права.
Наверное, никогда в жизни женщина не говорила так о пациентах. Чаще всего она считала их не ахти умными, если не хуже. Приравнивая их интеллект к шимпанзе. Но эта пациентка и правда произвела на Монику впечатление. По ней и не скажешь, что может говорить умные вещи.
Женщина несколько раз переводила взгляд от одной девушки к другой и, решив разбавить тишину подошла к Алекс. Моника взялась за край папки и слегка потащила ё вверх
Она права. Шла бы ты отсюда. Зачем тебе эта работа? Кто твой ординатор? Я тебя отпускаю. Иди домой к своему парню. И мой тебе совет найди себе другую профессию.
Женщина говорила достаточно тихо, но чётко. Смотря прямо в глаза брюнетки, она не пыталась её унизить, нет. Просто объяснить, что эта работа не для молодых и жизнерадостных девушек. Эти стены, эта атмосфера убивает. Медленно, по частичкам, по крупицам,  медленно, но верно убивает.

Присев на подоконник Моника направила взгляд в даль, в ночной город и погрузилась в свои мысли. Женщина решила сделать анализ всего происходящего, так как её рациональный ум, отказывался принимать новую информацию.
Начать женщина решила с самого незаметного персонажа этого кордебалета. Пациентка Скарлетт Бронсон, девушка, которая считает что её жизнь почти кончина. Чем-то она напоминала и саму Монику. Хотя её можно понять, пройти столько анализов, лежать в этой палате с чопорно белыми стенами и видеть перед собой постоянно меняющиеся лица врачей, которым в большинстве случаев на тебя наплевать. Эта девушка вызывала ассоциацию с какой-то великой мученицей, но почему, то большого уважения у врача совсем не вызывала.
Самая яркая актриса Марлезонского балета. Весёлая девушка интерн Александра Рут. Девица, которая с первого своего появления не понравилась Монике. Очень уж весёлая, пытается сделать всё и сразу, всем помочь и вылечить, Но помогать всем невозможно. Скоро и она это поймёт. Но здесь эта девочка была полезна. Она вселяла в пациентку хоть какую-то надежду на жизнь.
Уже потерявшая счёт времени Моника, прислонилась лбом к окну. Настроение упало ниже плинтуса и ужасно хотелось спать, если бы не интерн врач уснула бы прямо здесь.
Сделав характеристику на всех персонажей этого представления, Моника всё же обратила своё внимание на интерна.
-У неё… образование… странное. Может, рак. Но вряд ли, ты бы вряд ли позволила мне возиться со столь серьёзным пациентом-начала девушка и Моника с не особым энтузиазмом начала её слушать- глазные яблоки желтоватого цвета… слабость, отсутствие аппетита, а! и печень не тех размеров, ненормальных, больше нужного! – закивала брюнетка и внимательно всмотрелась в лицо врача - с ней всё будет хорошо? Может, нужно сделать узи?
Женщина нечего не ответила, а лишь снова перевела взгляд куда-то вдаль. Тут взгляд Моники упал на часы которые весели высоко на стене. Эту маленькую деталь она не заметила когда вошла. Пристально вглядываясь в часы, женщина как-будто что-то пыталась там найти.
Тик-тик-тик…
Настенные часы послушно отсчитывают часы и минуты, приближая кого-то к черте, такой же ровной, как и линия кардиограммы того, кому уже не помочь. Того, кого ждет вечный покой.
Тик-тик-тик…
Она любит тишину, задумчиво шарит глазами по абсолютно ровной стене, пытаясь найти в ней хоть какой-то изъян. У всего есть недочеты, все в этом мире несовершенно. Разве это не так? Ну конечно, вон там, в углу, трещина, пропущенная нерадивым моляром. Ещё одно очко в копилку доктора Браун.
Тик-тик-тик...
Она считает всё не совершенным. Каждый день она смотрит на все то, что её окружает, сквозь призму пренебрежения. Она так искусно прячет себя настоящую под маской холодной и невозмутимой глыбы, не утруждающую себя подобрать более корректное выражение. Но ведь так намного легче, почему бы не жить по таким правилам. Зачем позволять кому-то рыться в твоей душе, словно в корзине с грязным бельем? Да она и не позволит.
Тик-тик-тик…
Она утверждает, что врут абсолютно все, будь то младенец или карманник-наркоман. Мы обманываем каждый день, иногда даже не замечая этого, и, в большинстве случаев нам совершенно не стыдно. Она не любит врать. А может дело тут и не в морали, потому как данное понятие для доктора Браун довольно туманно и расплывчато. Это очередной вызов окружающим, плевок им в спину. Она не врет, потому что так делают остальные. Иногда это вызывает уважение, но в большинстве случаев хочется задушить её собственными руками. Но эта женщина вытащит сама себя с того света.
Тик-тик-тик…
Она не верит в Бога, и это вполне естественно. Зачем верить в то, что ты ни разу не видел, если ты сам спас столько жизней, что этот самый Бог должен лично спуститься, чтобы пригласить тебя в рай. Хотя, что тебе делать в раю, ведь там нет грешников, и тебе не с кем будет обсудить твои любимые сериалы. Она вряд ли пойдет на исповедь, и когда-нибудь её настигнет праведный гнев. Но до этого момента она спасет ещё десяток тех, кому она необходима.
Тик-тик-тик…
Боль давно стала частью её. Она поселилась глубоко внутри, и, наверное, она к ней привык. Хотя, как человек может привыкнуть к боли? Пытаясь заглушить её, пьет горстями ненавистные антидепрессанты, и хотя бы ненадолго забывает об этой сволочной боли. Избавиться от неё, она, увы, не может.
Тик.
Часы останавливаются. Ещё одно доказательство того, что этот мир несовершенен. Кто-то забыл сменить батарейку. Она вернулась в реальность. На несколько секунда, закрыв глаза, она произнесла:
-А ты дальше почитай. Я знаю, что у неё, но хочу, что бы ты сама додумалась. Знаешь, у меня в детстве была одна любима книжка, «Шерлок Холмс». Меня тогда поражал его кругозор, его логика, его мысли. А вот сейчас я поняла, что на самом деле ничего поразительного в этом Холмсе не было.
Моника улыбнулась. И, наверное, в первые за долгое время наконец настроение поползло вверх.

Когда приступ эйфорического состояния у Моники прошёл, она успокоившись встала около двери. Всё опять обретало прежнее положение. С лица шла это безумная улыбка, волосы снова стали строго уложены, а взгляд стал каменным и бездушным. Так легче. Опять. А может это не маска? Может быть, она только строит из себя жизнерадостного человека? Возможно настоящая Моника именно так железная и холодная? Не понятно. Но закрыть свою душу, свой мир от других, так на много легче.
Мы всегда стремимся к пониманию. Человек физиологически к этому стремится. Понимание даёт иллюзию контроля над происходящим, чувство власти. Понимание – единственное чувство, способное избавить от страха. Ведь, если всё понятно, то можно всё исправить, повернуть в нужное русло, изменить под себя. Или понять, что ничего не изменить... А тогда совсем просто – остаётся только пожать плечами: мол, что я могу? Ничего уж не изменить...
Понять, чтобы действовать. Понять, чтобы принять верное решение, чтобы сделать следующий шаг...
Понимание...
Еще важнее, чем понять мотив и смысл, причину и следствие, - это чтобы понимали тебя. Каждый стремится быть понятым, объяснить и доказать. Каждому необходимо быть понятым. Так мы выбираем друзей, любимых, оппонентов для споров. Мы нуждаемся в понимании. Потому что мы нуждаемся в помощи. Помочь нуждающемуся можно, только поняв его боль, пропустив через себя, сделав её своей болью.
Человек, стремящийся к пониманию, на середине пути к успеху. Но как понять того, кто сам себя не понимает? Человек, потерявший смысл и логику в собственных поступках и побуждениях, не сможет быть понятым. В чужой душе не найти ответ на свой вопрос без ответа. А значит, и не получить помощи.
Открыть свою душу другому, пустить увидеть и понять самое сокровенное - значит сделаться уязвимым, беззащитным, показать свою слабость. Как решиться на это, если не уверена, что сама готова понять. Вернее, уже все давно поняла, но никак не признаешься. Все та же причина - страх быть непонятой. Страх снять защиту и впустить в душу человека, который так и не сумеет понять, уйдет, оставив боль, разрушения, пустыню. Осколки души, что держались благодаря упорному затворничеству, и рассыпались от неумелого вмешательства... И непонимания.
Страх...
Она давно всё поняла. Гораздо раньше, чем сама хотела бы. Давно всё решила. И да, она боится. Ей нужна помощь. Каждый раз, когда она смотрит в глаза, она ждёт – понимания. Но каждый раз кто-то снова отводит взгляд, полный горечи и разочарования. И она снова ждёт, следующего взгляда, следующего раза, может быть, тогда кто-нибудь поймёт...
Но неужели это она сама? Вернее, её болезненный страх, в самый последний момент закрывает кому-то узенькую дорожку в её расколотый мир. Многие видит в её глазах не крик о помощи, но только страх.
Всё в прошлом: страх, непонимание, разочарование, боль и слабость. То есть, конечно, это всё никуда не исчезло, но она так хочет. Она так решил, и это последний раз – уже нет пути назад. И ждёт только одного: пусть в этот раз в чьих-то глазах отразится понимание...
Единственное, что нам действительно нужно, это понимание. Она выдохнула.
Ну что ж. Раз я больше не нужна я пойду. Поправляйтесь.
И Моника без единой эмоции на холодном лице вышла из палаты, с которой теперь связанна целая история.